Последующие полотна этого живописца становятся темнее и темнее. Художнику принадлежит шутливый афоризм: «Не так просто увидеть то, что видишь». Его работы последних лет на первый взгляд кажутся просто черными. Однако, пристально вглядываясь в холсты, можно заметить едва различимый крест или иную форму, написанную чередующимися приглушенными красками. Оценивая произведения Рейнгардта, критики замечали: «…темная палитра его полотен вызывает ощущение того, что художник просто выключил свет».
Тем временем менялся климат эпохи и на смену шли новые непризнанные, желавшие не столько продолжить и усовершенствовать импрессионизм, сколько оспорить его и работать по-иному. Единомыслия и сплоченности у них не было, они выступали не группами, а в одиночку; лишь условно их объединяют общим понятием "постимпрессионисты" - те, которые пришли после. Первым великим еретиком импрессионизма был художник, работавший одновременно с его основоположниками, их сподвижник и друг — Поль Сезанн. Никто не подвергался более грубым нападкам критики, чем он, а сами импрессионисты - Моне, Писсарро, Ренуар - никого из своей среды не ценили так высоко, как Сезанна. И эта высокая оценка не поколебалась, а даже упрочилась, когда он от них отдалился, - и в прямом смысле и в направлении творческих исканий. Уже в начале 80-х годов Сезанн уединился в своем имении в Эксе (Прованс) и редко показывался в Париже. К счастью, он был состоятелен и мог не заботиться о средствах к существованию. "Я решил молча работать вплоть до того дня, когда почувствую себя способным теоретически обосновать результаты своих опытов". Его называли экским отшельником. Он работал молча и яростно, лишь в последние годы жизни, позволяя себе давать советы молодым художникам, приезжавшим к нему.
Все эти течения объединяло общее мировоззрение «fin de siecle», отличающееся, с одной стороны растерянностью, духовной усталостью, кризисом идеалов, скептицизмом и самоиронией, а с другой — настойчивыми поисками нового «большого стиля» во всех сферах творческой жизни, стиранием границ между элитарным и массовым искусством. Это приводило к двояким последствиям. Распространению мещанских вкусов, неимоверной пошлости, проникающей даже в творчество выдающихся художников, и утонченного символизма, мистики, изысканности изобразительных средств, ставших доступными потребителям искусства. Все это удивительным образом соединилось в Модерне и в целом выражалось в стремлении ко всему необычному, странному, фантастическому, иногда болезненному и отталкивающему.
«Иезуитское барокко» — мистическое, иррациональное по духу и иллюзорно-натуралистическое по форме. Оно получило распространение не только в Италии и Испании, где его влияние было особенно сильным, но и в Восточной Европе. Католическое Барокко стало стремительно распространяться в Польше, Западной Украине, Прибалтике и Беларуси. Иезуиты строили костелы и коллегиумы (иезуитские школы) по образцу римских, иногда прямо по чертежам, присланным из Рима. Влияние их на местных художников также было велико. Екатерина II разрешила деятельность иезуитского ордена в Петербурге, и, несмотря на его официальное упразднение в 1773г., иезуиты продолжали действовать, пока в 1815-1820 гг. их окончательно не изгнали из России.
В скульптуре формирование классицистического художественного мышления сопровождалось переходом от натуралистической раскраски статуй и рельефов, наивной попытки их «оживления» в греческой архаике или пестрой декоративности в восточном искусстве, к лаконичной выразительности самого объема, очищения его от всего лишнего, случайного. Функции цвета брала на себя отделившаяся от архитектуры и скульптуры живопись. В классической живописи изображение также всегда строится по «принципу рельефа», т. е. чередованием пространственных планов, параллельных плоскости картины.
|