Эпоха Возрождения, столь стремительно прошедшая в Италии, менее затронула глубинные слои средневековой культуры на севере Европы. Ее заменила эпоха религиозной реформации. Все вопросы веры были объявлены не подлежащими обсуждению, и перенесены в область субъективного эмоционального переживания. Это движение и возглавил орден иезуитов. Именно поэтому «пафос декорации» и мистика итальянского католического Барокко так легко и органично проникли на германскую почву уже в конце XVI в., где слились с мистицизмом поздней Готики. В результате родилась «барочная готика», или «готическое барокко». Оба стиля объединяла иррациональность, мистицизм, деструктивность и живописное, экспрессивное ощущение формы. Идеи Барокко проникали и в живопись, прежде всего связанную с архитектурой. Плафонные росписи — излюбленный вид искусства Барокко. Их главная задача — создание мистического ощущения пространства, в котором теряются привычные представления о реальной протяженности, специфике объема, цвета, света и плоскости. В барочных интерьерах плафон из завершающего элемента превращается в некое подобие иллюзорного, уходящего вверх пространства.
Тогда как в Англии поп-арт основывался на теоретических обсуждениях явлений современной культуры, в Америке его двойник возник спонтанно под воздействием внутренней ситуации в мире искусства. Американский поп-арт родился как отрицание абстрактного экспрессионизма.
Последующие полотна этого живописца становятся темнее и темнее. Художнику принадлежит шутливый афоризм: «Не так просто увидеть то, что видишь». Его работы последних лет на первый взгляд кажутся просто черными. Однако, пристально вглядываясь в холсты, можно заметить едва различимый крест или иную форму, написанную чередующимися приглушенными красками. Оценивая произведения Рейнгардта, критики замечали: «…темная палитра его полотен вызывает ощущение того, что художник просто выключил свет».
Картина «Феликс», получившая высокую оценку критиков, изображала двойные, совмещенные глаза и крылья чудовищной птицы. Изысканное видение, размытое потеками красных, синих, фиолетовых и серых красок, пробуждало у зрителя различные ассоциации. В полотнах абстракционистов того времени прослеживается отсутствие контроля над творческим процессом. Складывается впечатление, что художник бессмысленно водит кистью по холсту, он меняет свою «технику», используя все, что может принести ему впечатляющий эффект.
Поль Сезанн. Автопортрет Начало 1880-х. Персики и груши 1888-1890.
Не будем останавливаться на его раннем, доимпрессионистском периоде - романтическом, хотя и романтизм Сезанна был необычен: тяжел и странен. В 1871 году он сблизился с импрессионистами и вместе с ними работал на натуре. Доктрина импрессионизма стала для него открытой книгой, и он был многим ей обязан, даже называл Писсарро своим учителем. Но в процессе долгих, сосредоточенных поисков у него сложился диаметрально противоположный подход к натуре: не запечатлевать ее мимолетные состояния, а выявить устойчивую сущность. Импрессионистической зыбкости, импрессионистическому "прекрасному мгновению" Сезанн противопоставил сгущенную материальность, длительность состояния и подчеркнутую конструктивность. Он воспротивился тому веянию пассивной красочной нирваны, которое, как тенденция, таилось в живописи Клода Моне (не случайно Писсарро был ему ближе). Живопись Сезанна - это живопись волевая, строящая картину мира, как строят здание. Даны элементы: цвет, объемная форма, пространственная глубина и плоскость картины. Из этих простых первоначал, Сезанн возводит свои миры, в которых есть нечто внушительно-грандиозное, несмотря на небольшие размеры полотен и скупой набор сюжетов: гора Сен-Виктуар в Эксе, еще раз гора Сен-Виктуар, пруд с мостиком и еще раз пруд с мостиком, дома и утесы, яблоки и кувшин на скатерти, персики на скатерти и еще много раз яблоки, персики и кувшин все на той же скатерти.
|
